Сборник № 1

СНЕЖНЫЕ СТИХИ

Я снегами - стихами на землю спешил;
Затянулась плаксивая осень,
И декабрь давно в голых лужах лежит,
Но метель меня косит и носит.

Ветер грязною тряпкой исправил мой стих,
Мел ночами по улицам гулким,
Но проспекты души и названия их
Схоронились в глухих переулках.

Недоделанный мир, - в голом убранстве лес,
Чем укрыть недопевы лесные?
И летели стихи, снежной солью с небес,
На кровавые руки земные…

И застыла метель, чтоб растаял мой снег,-
Не дожил до весенних потоков.
Или в лед превратившись, лежал целый век
На вершинах забытых отрогов.

И на празднике в полночь часами пробьет
Новый год, и я тихо усну.
Я вам брошу в бокалы рифмованный лед -
Пейте, люди, и ждите весну.

ЗЕРНЫШКО
Если б вышло красиво солнышко,
Посмотреть на мир, да окно открыть;
В черной глине
Бьется зернышко,
В синей тине
Тонет птичий крик.
Видно, солнышко вновь не выспалось,
Видно, у земли кругом голова.
Мелкий дождик
Пишет исповедь,
Да не может
Подобрать слова.
С моря запахи тянут волоком
Ветер трепетный, да луна - вампир.
На аркане Бьется облако,
Вошь в кармане
Бьет подковами.
Но не вышло из моря солнышко,
Не заметил, как уже - старик.
Схоронили
В глине зернышко,
Утопили
В небе птичий крик.

1996 год

СКАЗОЧКА

Кто-нибудь
Мне не поверит и скажет, смеясь;
Все забудь,
Сказки - ведь это обманная сласть.
Только, ведь я в самом деле был там
И живу,
Сказочкой той, что придумал я сам -
Наяву.
Только, в ней
Много труднее себя победить.
Кто сильней?
Я или я, как себя осудить?
Трудно быть змеем о трех головах
На-лету.
Как же рубить, если трое в слезах -
Вдруг - не ту ?
По плечу
Принца камзол и шутовской колпак.
Хохочу
В платьице Шапочки Красной, - простак!
Нужен ли мне королевский венец
И дворцы?
Лучше ивановский меч -кладенец,
Бубенцы!
Нет числа,
Тем, кто еще не нашел свою роль.
Чудеса!
В каждом из нас,
Каждый третий - король.
В сказочках детских спасает Иван,-
Дураков.
Я принимаю на веру обман,
Жду звонков,
Тех, кого я полюбил или знал
Не любя.
В сказочке той, что я сам написал
Для себя.

НЕ ПРОКЛИНАЙ

Не проклинай свою судьбу, не проклинай.
Оставь другим, они тебя несчастней.
Оставь другим ступить на этот край,
Где все так скользко и паденья часты.

Не обнимай своей беды, не обнимай.
Оставь другим - они тебя счастливей.
Не отнимай их слез, не отнимай
Их рук, заломленных стыдливо.

Не принимай своей любви, не принимай.
Оставь другим, они так одиноки.
Оставь другим, как будто невзначай
Споткнуться об раскинутые ноги.

Оставь себе оплачивать свой чай
И принимать за исповедь причастье...
Не проклинай своей судьбы, не проклинай,
Оставь другим - они тебя несчастней.

1990 год.

КТО Я?

Кто я, - дерзкий разбойный свист ?
Или к Лику себя причислить?...
Белая простынь и чистый лист
В ожидании светлых мыслей.
Кто я, - не разгадан секретный гриф

Кто я, - с вечной улыбкой кислой?
Кто я, с верой на коромысле ?! -
Белая простынь и черный шрифт
Промокашка для чьих-то мыслей.

P.S. Кем я стану, когда мой лифт
Оборвется в каком-то смысле ?

1995 год.

КАЖДЫЙ СВЕТЕЛ

Каждый светел в своей светелке.
В стоге сена, как две иголки,
Двое встретились и взлетели
Все спалили, да не сгорели,
Пили горько да ели сладко
Каждый светел в своей кроватке.

Каждый светел в своей светелке.
Окна выбиты, все в осколках.
Каждый лучик в них по алмазу,
Да хозяин-Мороз, зараза,
Забирает тепло и роздых
И бросает в осколки звезды.

Каждый светел в своей светлице,
Тошно в небе без синей птицы.
Как в конюшне гарцуют кони,
Каждый верит в своей попоне.
Сыпь гитара, копыта звонче,
За поэта, что плохо кончит.
Голос умер, остались сказки
И ему не хватило ласки.

Каждый светел в своей светелке.
Души прибраны, все по полкам.
Гости, дым, потолки из сажи,
У дверей перебита стража.
Разговор - как стрельба с погоней,
Что-то черное на ладони
Все по правилам, без предела -
Две поправки; любовь и тело.

Двое ночь унесли в карманах,
Утром встретились в океанах.
Оглянулись - а все, как прежде.
Спите, бедные, есть надежда.

1994 год.

ПОЭТАМ, НЕ ДОШЕДШИМ ДО СВОЕГО ПУТИ

Ну и конь мне попался, - не надо плетей
До узды ли, и будет ли прок ?
Только желтая степь, все черней и черней,
А кругом - ни людей, ни дорог.

Страшно - только знает жокей:
В скачках не меняют коней.

Где-то сзади осталась гульба и пальба,
Ветер шляпу унес, трет сапог...
Кто он: жизнь или смерть, или просто судьба -
Конь, несущий меня без дорог ?

Засверкало вдали, вот он счастья порог.
Шпоры слабнут, теряя бока.
Но не чувствует конь, что несет вдоль дорог,
Уже мертвого седока.

ДОМОЙ

I. "Родина ваша есть небо - оттуда вы пришли, туда вы и вернетесь. "
II. "Если звезды зажигают, значит это кому-то нужно!"

Мы когда-то, случайно, вернемся домой
От несносных и шумных гостей.
У дверей похмелит нас какой-то святой,
И мы пройдемся по залам музея теней.

Мы вернемся.

День утопит обрывки из снов в пустяках,
Ночь стирает помаду на бледных губах.
Ночь стоит надо мной, как великий немой,
И впервые так хочется просто домой.

Мы вернемся.

Мы когда-то, случайно, вернемся домой:
Кто с веселья, а кто с похорон.
Там сошлись весны с осенью, лето с зимой
С четырех неоткрытых для глаза сторон.

Мы вернемся.

Пусть друзья сторожат мой покинутый дом,
Что-то было в руках в тот, прощающий взмах.
Мы садимся в купе, гасим свет, а потом
Зажигаются окна и в наших небесных домах.

Мы вернемся.

МАРЬЯ

Что ни слово - то яд, если только не плеть.
Тихо охнула Марья, роняя кольцо.
Покатилась по полу зеленая медь,.
Повела, понесла на резное крыльцо.

Где ни окон, ни крыш, где хохочет лешак,
В деревянных ладонях хлопочет душа.
Только охнула Марья, сжимая пятак,
Страшно, съежилась даже, цветастая шаль.

Псы взбрехнули вдали, огоньков не достать,
Уцепилась за платье лохматая тень.
Занесла, знать, нелегкая, вор или тать,
Но легко понесла над землей за плетень.

По над лесом, визжащим как сто колдунов,
Мимо темных старух на летучей метле.
Там, где свет куполов, там где тьма куполов,
Где святые под нимбами, словно в петле.

Где на тройке с тремя колокольцами солнце,
Где на башне Ивана Великого звон.
Где зеленые, медные, тонкие кольца
Станут золотом господа, павшим на кон.

Я не верю,- неужто меня ослепили,
По просторам из края на край кто-то нес?
Белоликие храмы, к которым на шпили
Присосались пиявками щупальца звезд.

Кто мы? Кто устилает наш путь
В царстве вечных земных полнолуний?
Вселенская нечисть, родимая жуть-
Трижды за плечо, коль успеем, плюнем.

Тихо охнула Марья, и стала, вдруг, пылью.
И упали на тропку в засохшую грязь;

Только платье с разрезом, где прятались крылья,
Да младенец с лучистыми звездами глаз,
Да младенец со звездами,
Да младенец со звездами,
В нас.
1994 год.

БАЛЛАДА О СМЕРТИ

Не к вечерне ли звонят колокола,
Или плачет во сне детвора?
А моя душа опять проспала,
У твоей же души ни кола, ни двора.

Ты ведь ждал его, этот звон,
Он приснился мне - плачь, не плачь.
Хочешь, я расскажу тебе сон?
О странной женщине, одетой в рваный плащ.

Я б ее никогда не узнал,
Если б точно не ведал - какая она.
Я ж сто раз от ее дочерей умирал,
И вот свиделись, в гости пришла тишина.

Только где ж ледяная коса;
Белокурая бестия с шахтами глаз.
На груди от тяжелых забот отдыхала коса,
Обнимая вершины небьющихся ваз.

Я был прав - это смерть, вот теперь-то держись,
А она рассмеялась - Эх, ты, менестрель,
Я тебе подарю твою глупую жизнь,
Если только разделишь со мною постель.

И в долг улыбнувшись, скрывая печать
Подплывала рекою мой ангел-палач.
А потом полудетским движеньем плеча
Тихо сбросила на пол свой девичий плащ.

Заметался в уме чей-то пошлый мотив,
Подхватил простыню, закрутил, завертел,
И - осекся... а, вдруг, от сплетения тел
Нарожает смертей и, грехи отпустив, ,
На себя их возьмет. Не беду, а слова.
И пойдет подыхать под косою трава.

Покосился плетень: Видно нет мужиков
Голосок огрубевший, нелепый и злой:
-Неоплаченный долг на тебе, будь здоров,

Жди меня, очень скоро приду за тобой.
Не по мне ли бьют хрусталь-колокола,
Знать, друзьям открыть ворота пора.
А твоя душа опять проспала,

Как моя душа ушла со двора,
А моя душа ушла со двора,
А моя ушла за ней со двора.

1990 год.

ФОНАРНЫЙ РОМАНС

Я тер руками строчки лба,
И ночь металась одичало.
В кургузом платьице венчальном
Был свет фонарного столба.

И надо было не играть,
Обнять и плакать в озареньи.
Но вот беда, от моей тени .
На платье черная дыра.

Зачем-то надо принимать
Все так как есть, все так как нету,
Но мне, застыв над падшим светом,
Хотелось ночь не продолжать.

1990 год.

ГОРЕ ОТ УМА
Рвусь, хоть некуда спешить
Ем не то, что слушаю,
Я ведь накрепко пришит
К светлой глупости души
И ума бездушию.

Обойди весь белый свет -
Всюду затемнение.
Всюду тени,- бога нет,
А где душа не даст ответ,-
Ум найдет сомнение.

Что творю, что делаю,-
Ахнет мать - провидица;
Продал черту тело я,
Да знать, на черном белое
Много лучше видится.

Посмотри себе в карман:
Что на что там множится ?!
И только солнце задарма,
Ведь даже горе от ума
Без ума не сложится.

Надо ль прошлое листать,
Красить небо кистями?
А ты построй себе Христа,
Без гвоздей и без креста,
И поверь как в истину.

Я б сменялся с дураком
Благородной кровушкой;
Уж коли жизнь не в жизнь с умом,
Если разума мечом
Надвое головушка.

Руки горло теребят,
В сотый раз примерясь,
Но где душа найдет себя, -
Ум отыщет ересь.

1997 год.

ОСЕНЬ

Я стер дыхание от пачки сигарет
Ворвалась весна, да нарвалась на лето лет.
Постарались тополя, вот ирьыо в пуху
И пошла жара по лужам, словно по суху.

Я пишу объявленье по обмену квартир,
Я меняю на осень душное лето
И стирая дыханье до рваных дыр,
Я бегу по июню в дождливое ГДЕ-ТО.

А как придешь, то об меня не споткнись,
Посидим на золотом на крыльце.
Ты без лета как-нибудь обойдись,
Чтоб не таял снег на белом лице.

Наступит лето каблуком на грудь
И перехватит вдох на полпути как бы играя.
Жаль, китаянка-осень только вышла в путь
Из стран заоблачных небесного Китая.

1993 год.

МИЛАЯ

"Не роди ты, милая, черта ангелом. "

Что же на дворе небо вспорото,
А душа в пальто с глухим воротом.
Было солоно, словно рыжему,
Не вини меня - я не выживу.

Если милая родит ненависть,
А лицом к лицу через занавес.
Если общего,- чашки с кружками,
А глаза косят за подружками.

Видно, мы добрались до доннышка,
Где темно - ни сердца, ни солнышка.
Видно, ночь была слишком темная,
Или на окне шторы в комнате.

А жизнь несет свою околесицу;
Полная луна стала месяцем.
Где не верится, там не сбудется-
Если стерпится, то разлюбится.

Вот и праздники - водка с корками,
Лихо начали, а кончим разборками.
Боже, чем мы делимся? - Крохами,
Но отдавать придется Голгофами !

Да разве мы друг - другом беременны?
Ведь любовь - лишь выкидыш времени.
Не спеши, ты, милая, родить ненависть,
Ай не быть тебе троянскою Еленою.

1997 год.

***
А, может быть, и, впрямь, рука
Колоть устала дурака.
Коль раны прощены, войне - "капут".
Мне кажется, прошли века, -
Здорово, брат, ты жив пока,

Чудно-то как, так долго не живут-...
А, может быть, и, впрямь, добро -
Ни золото, ни серебро,
А что ж звенит, тогда, по душам-кошелькам?
Мой ангел - крючкотвор несет
Немыслимый по сумме счет;
По всем протянутым ко мне кулакам.

А что в руках лишь страх да меч,-
Не стоит поминальных свеч,
И даже тех, кто бил добром, - обрек создатель.
Ведь слишком крепкая стена
Там, где предательству цена -
Сплошная цепь предательств.

А, может, просто не везет?
Да мы ж по небу, словно, вброд!
И тяжко шевелит добро несмазанным крылом.
Мы верим; злу всегда везло,
Раз по спирали вверх несло кровавым помелом.

И может снится мне рука,
Протянутая в облака
И, вновь проснувшись, подниму свой меч на суд?...
Мне кажется, прошли века.
- Здорово, брат, ты жив пока ?
Чудно - то как...- так долго не живут.

1991 год.

НЕДОПЕТАЯ ПЕСНЬ ОПАДАЮЩЕГО КЛЕНА

У молитвы - еловый язык.
Я застрял на четвертой строке,
Где синица в руке,
Где журавль в кулаке
И за пазухой бьется кулик, -

Птичий крик.
Там, не целясь, спускают курок.
Под молитву - березовый сок.

Но кленовые листья сходят с орбит, как с ума;
Что им дерево - мать?
Есть в подвалах земли и покой, и манящий обман, -
Я пытаюсь поймать их в карман.

Может, им повезло? -
Пусть!
Мы созведья повесим на гвоздь,
И помножим на грусть,
И разделим на злость.

Небо в звездочках клена, поверишь ли ты? -
Небо - это икона и ты.
Кто из нас разглядит за листвой,
Что готовится в небе ? - Все будет зимой...

1993-1998 г.г.

ПЕСНЯ О КОРАБЕЛЬНЫХ ГНОМАХ

Об этом не знает киргиз и казах,
Им море по книжкам знакомо.
О том, что на старых, седых кораблях
Живут корабельные гномы.

Был у меня знакомый такой,
Рост - от горшка два вершка, но все же,
Он утверждал, что он "Волк морской",
И что стихия всего дороже.

Но вот паруса заменили на трубы,
Соленые ветры уходят на убыль,
И гномы в тельняшках стоят на причале
И смотрят на море в тоске и печали.

Но дети проснулись и стало легко,
И ловкие руки бумагу схватили -
По всем ручейкам побежали рекой
Красивые строчки бумажных флотилий

В парадных мундирах, победно крича,
Веселые гномы хватали стаканы,
На камбузах дружно запарили чай,
Конечно, соленый, как все в океанах.

Веселую песню запел адмирал,
Про славное море, какую-то бочку,
Про то, как над парусом ветер играл,
И бурная выдалась ночка...

Простите, все это-неправда, не скрою,
Что дети корабликов нынче не строят.
Все также осталось, как было в начале.
И гномы в печали стоят на причале.

1996 год.