Ольга Левковская
проза

- Как живется тебе, не любя?

- Как в четырех стенах.

- А в четырех стенах как живется?

- Как не любя.

- А-а...

- Ага... давай лучше выпьем.

И мы стали пить и закусывать четырьмя стенами, отсутствием любви и молчанием.

Когда была выпита первая бутылка, Дим многозначительно изрек:

- Хорошенькое дело получается, - на что я саркастически заметила:

- Можно подумать, можно подумать, - и открыла вторую бутылку.

Ее содержимое мы закусывали исключительно тоской. Потом от скуки мы напоили нашего вечно плачущего котенка, от чего он вдруг сразу замолчал, съежился, потом вылез из своего угла, по шторке залез на телевизор, посмотрел на нас с высоты кошачьего полета, подмигнул /или, может, просто неравномерно моргнул/, мяукнул и, пропищав: - " Дураки вы ", - лег спать.

- Ну да, дураки, - подтвердил Дим и открыл третью бутылку.

***

- Давай посмеемся, - предложил Дим.

- Давай.

И мы начали смеяться. Мы смеялись долго и без перерыва. Все приходящие сначала удивленно молчали, и, не сказав дежурного " Привет-пока ", тихонько уходили. Один чудак решил блеснуть остроумием: - "Над кем смеетесь? Над...-", чем вызвал у нас новый взрыв хохота. Он обиделся и ушел. Мы еще немного посмеялись, потом Дим резко замолчал и совершенно серьезно произнес: - "Ну, ладно, посмеялись и хватит. Я тоже перестала смеяться, покурила и после нерешительно спросила: - "А что, плакать... не будем?" - робко вытаскивая следующую бутылку. - Нет, плакать не будем. - непреклонно заметил Дим, запихивая бутылку обратно. - Некогда.

- Ах, не будем? Не будем, да? Так значит, да? Ты слышишь? - кричу я перепуганному пьяному котенку, - Он не будет! Ему некогда! - и с глухими рыданиями утыкаюсь в подушку. Котенок сразу протрезвел, и у него с похмелья началась икота. / Вы слыхали когда-нибудь, как икают маленькие котенки? Я тоже нет. Но мне тогда подумалось, что он обязательно должен икать. Раз с похмелья, значит, должен. Тихо-онечко так, проникновенно. / Он залез ко мне на спину, развалился и стал икать. Реветь я сразу устала, и, немного помолчав, тихо спросила:

- Чего ты икаешь?

- Чего- чего... с похмелья я болею. Не ясно, что ли? - обиженно промямлил он и скатился на подушку, при этом еще раз повторив:

- Болею я!

Я перевернулась на спину и уставилась в потолок. Котенок лежал на подушке, закатив глаза и намурлыкивая: "... Ох, умру я, умру, похоронят меня..." - Лечить надо зверя, - произнес Дим и достал новую бутылку.

***

- Я женюсь!- сказал наш котенок, стряхивая с себя пыль. Мы, как с пружин, соскочили со своих кроватей и обалдело уставились сначала друг на друга, потом на котенка.

- Да, женюсь!- произнес он гордо и, спотыкаясь, прошелся по комнате туда и обратно. Мы посмотрели друг на друга еще раз и, не сговариваясь, заняли исходные позиции. Котенок вальяжно развалился в единственном кресле и несколько свысока, как - бы прощая нам непрощенные грехи, взирал на нас. Не видя должной реакции, он рассеянно поморгал, потом прыгнул на край моей кровати, посидел, помолчал и тихо проговорил, вытянув шею:

- Ты знаешь, я это, я женюсь.

Так как я никак не отреагировала на это очередное заявление, то он перепрыгнул на тахту Дима и, как - то вдруг застеснявшись, пропищал: - "Я это... женюсь, а?" Дим тоже не подавал никакого виду и равнодушно моргал в потолок. Тогда котенок сел посреди комнаты и горько заплакал. Этого вынести я уже не могла: - Пить будешь? - А ну вас к черту, алкаши проклятые,- прохрипел котенок,- наливай. И мы тихо стали пьянствовать. Налакавшись сей отравы, котенок приоткрыл мутные глаза и откровенно признался: - А, пацаны, она все- равно порядочная стерва. Не понимаю, зачем я ей нужен? - Конечно! Ты же у нас совсем еще ма-а-аленький,- произнесли мы в один голос. - Ага. Я совсем еще...- не в силах договорить, котенок умиротворенно засопел под музыку дождя.

Мой товарищ и брат по грусти уехал домой. Кажется, навсегда. Прощаться и провожать не ходила. Странное состояние прощания. Словно обрекаешь себя на потерю...

Лежу на кровати, глазею в потолок и думаю ни о чем. Котенок сидит на гардине и шмыгает носом. Я стараюсь никак не реагировать на его сиротские излияния. В конце концов он не выдерживает и, отвернувшись к окошку, стараясь как можно внятней выговаривать слова, начинает вполголоса причитать: - Бедные мы, бедные. Сиротинушки жалкие. Как жить - то теперь? - постепенно наращивая силу голоса, он продолжает: - А ведь как хорошо было - то, а? Как жили - то славно! Сволочи! Гады все! Ненавижу! Ох, я, бедное дитя времени...

- тут он начинает горько рыдать и, в припадке овладевших им чувств не удерживается и падает на пол. Упал и лежит. И молчит. Если бы в комнате находился мой друг и брат по грусти, мы бы, конечно, пропустили этот дешевый трюк мимо ушей. Но, поскольку мы с котенком остались вдвоем, мне не хотелось больше никого терять, я встала, тихонько подошла и позвала: - "Кеш".

- Кеш, Кеш, - проворчал котенок. Потом жалобно посмотрел на меня снизу вверх и проблеял:- Дай водки, а? Ну че, тебе жалко этого дерьма, да? - Не дам. Напьешся, опять посуду будешь бить. - Не буду! Правда - правда не буду! Дай, а? - Нет, не нуди. - Я возвращаюсь на прежнее место, валюсь на кровать, беру в руки книгу и одним глазом наблюдаю за котенком. Тот посидел, повздыхал, потом залез на телевизор и оттуда яростно известил: - Облучусь и умру. Будешь знать.

Прошло часа два. Встаю, подхожу к телевизору, смотрю, а котенок плачет. Совсем неслышно. Только слезы текут из глаз... Я достаю бутылку водки, стукаю ее о стакан. Котенок не обращает никакого внимания. - Кеш,- я подхожу к нему- Кеша, ну не реви, пожалуйста, а? В ответ не вижу никакой реакции. Я сажусь в кресло, наливаю себе раз, второй... В конце концов котенок спрыгивает с телевизора, подходит как- то понуро и вяло, садится на ручку кресла и выжидающе смотрит на меня. Смотрит и плачет...

... Мы много выпили в ту ночь... Засыпая под утро, удобно устроившись на подушке рядом с моей головой, котенок спросил: - А жить как будем дальше, а? Я, уже засыпая, дабы успокоить пьяного зверя, бормочу: - Не грусти, Кешка, я тебе страуса куплю.-

Он подпрыгивает, взъерошен, кричит:

- Большого?! Такую птицу с длинными ногами?! Не хочу!

- Нет, что ты. Я ма - а - аленького тебе привезу. Мы ему ящичек такой поставим с песком, он туда будет голову зарывать.

- А, ну...

Три дня доставал меня котенок. Просыпаясь, он кричал:

- Где мой страусенок?

***

Вчера я обнаружила, что мой котенок просто балдеет от Вивальди. Обнаружила я это следующим образом. Прихожу домой с коробкой, в которой лежит маленький страусенок, открываю ногой дверь и наблюдаю такую картину: на паласе, развалившись во всю длину своего тщедущного тельца, валяется котенок, а проигрыватель наигрывает времена года. (Как это он сам включился, для до сих пор загадка.) А котенок лежит и слушает. Ничего не уронил, не разбил, не распотрошил. В комнате на удивление чисто. Я, ничего не подозревая, радостно кричу:

- Кеша! Смотри, чего я тебе несу!

Он недовольно повернул голову и изрек:

- Ну тише ты! Не видишь, я духовею.

- Чего?!

- Духовею! Поглощаю духовную пищу. Отстань.

- Кеш, я тебе страуса принесла - говорю я, все еще надеясь на его восторженную реакцию.

- А, брось там, около кресла, я потом. - Я в недоумении ставлю коробку на пол и сажусь тут же. " Ладно, - думаю, - страус подождет. Животное мое приобщается к возвышенному. Может, пить бросит, начнет просвещаться?.."

Так и просидели до вечера, слушая Вивальди...

Через несколько дней, ранним - ранним утром котенок вдруг разбудил меня, шмыгнул носом, посопел, высвистел какую - то знакомую мелодию, и, удостоив наконец- таки меня взглядом, молвил как- бы невзначай: - Чего - то вот вдруг проголодался я. - Да ну! - искренне удивляюсь я. - А - ха, - слышу развязный ответ. - И что? - интересуюсь. - Да думал, что в холодильнике, наверное, чего-нибудь вкусненькое завалялось. - И что? - во мне растет неподдельный интерес, я даже привстаю на локте, хотя сон еще несколько сковывает мои телодвижения. - А ниче, я просто так, утро же уже. - Котенок, позевывая, сползает на пол.

- Погоди - погоди! Ну ты хочешь чего-нибудь вкусненького, а я - то здесь причем? - Ну, я думал, ты тоже хочешь чего-нибудь такого, - котенок неопределенно повертел лапой в воздухе и направился к выходу. - Вот взял бы, да и принес мне, - говорю сонным голосом, отворачиваясь к стене. - А то давай сразу будить... - А я, между прочим, меньше тебя, вот! Я оборачиваясь, пристально смотрю на котенка и отчетливо выговариваю: - Ну и хам же ты, Кеша. - Котенок теряется под моим взглядом и, как всегда в неприятных для него ситуациях, начинает хныкать. - Ладно, брысь спать,- обрубаю я и проваливаюсь в сон...

Несколько позже, уже не столь ранним утром, скрип двери возвернул меня к жизни. Я лениво стряхиваю с себя остатки сна, слышу какую- то возню около тумбочки и, скатившись к краю кровати, наблюдаю картину, которая меня умилила: котенок, кряхтя и посапывая, громоздил на тумбочку поднос с кофе и бутербродами.

Я молча поражаюсь этому зрелищу. Котенок, наконец - то одолев всяческие трудности, шумно выдохнул: - Кофе подан, сударыня! - потом, задумавшись, словно о чем - то лихорадочно вспоминая, зажмурился, помотал головой и еще раз выдохнул: - Сигарету сейчас или потом?

Я улыбаюсь во весь рот ( до чертиков приятно) и спрашиваю:

- А музыка будет?

- А как же! - котенок подбегает к проигрывателю, запрыгивает на кресло и ударом хвоста выбивает кнопку из исходной позиции.

Наступило утро.

Я сижу на подоконнике, слушаю музыку и болтаю ногами. На улице суетится весна, капель уже отошла в прошлое и теплое солнышко отогревает все и вся: дома, деревья, многочисленных прохожих, снующих во все концы города, мостовые, жалобно стонущие под многочисленными ногами снующих... Мне славно, я дышу весной, у меня нет проблем( или почти нет) и я вдохновенно отдаюсь своему настроению. Рядом сидит котенок и также вдохновенно жмурится. В общем, у нас гармония. Нам хорошо. - А чего мы все сидим дома, да сидим, а? - внезапно спрашивает котенок. Мне лень что - либо ему отвечать, и я нечленораздельно что - то мычу.

- Что говоришь переспрашивает он.

- Да не, я так. А что делать?

- Пойдем побродим, что - ли, вон какая погода, - котенок уселся на то место, к которому прикрепляется хвост и попытался поболтать ногами, при этом бормоча: - Фу, черт, ноги короткие, не свисают никак с подоконника. Хорошо им всем, длинноногим. - Кому им, я так и не поняла. - А че, все вон порядочные люди и коты, видишь, бродят, а мы как ненормальные какие. - А ты что у меня, нормальный, что - ли? - его ворчание не напрягает меня, мне даже забавно. - А

че? - А ниче. - Ну и все - отпарировал котенок, продолжая елозить по подоконнику.

- Еще скажи, что ты нормальный, и я надолго над этим задумаюсь.

- Ну да, я у тебя исключение, подарок судьбы, можно сказать, а ты меня совсем не бережешь, размышляет он. - Ничего себе, подарочек! Мало того, что вредный, еще и напитки всякие хлещешь, как сапожник. - Неправда, чего ты на меня клевещешь?! - От возмущения он даже подпрыгнул: - Я вон сколько уже ничего не пью. Ты мне даже пиво редко даешь. - От пива толстеют. - А я его люблю, - обиженно пищит он. - Ну ладно. - Я решительно спрыгиваю в комнату: - Если очень любишь пиво, пошли гулять. - Хх - а! Бродить пойдем! - Радостный вопль котенка сотряс помещение ( Слово" гулять" он почему- то в принципе не признавал) .

Как только мы вышли из квартиры, котенок сразу захныкал:

- Ну конечно, меня все затопчут тут сейчас.

- Ты хочешь гулять?

- Да, да!

- Тогда бежим.

Мы спустились вприпрыжку с восьмого этажа и ринулись в толпу... Мы долго бродили по всяким улочкам, сворачивая где ни попадя, дурачась и радуясь теплу и солнцу, пока котенок не взвизгнул: - Ай - яй - яй! Ой - ей - ей! Ну и все! Конечно! - после этого он остановился и горько, навзрыд заплакал. - Ты чего? - резко тормознув, спрашиваю его. - А чего?! - продолжая рыдать, всхлипнул котенок: - Тебе бы наступили на хвостик, а я бы посмотрел на тебя. - Рыдания мягко перешли в судорожные всхлипывания.

- Кеш, лапка, прыгай на плечо?

- А тебе не будет очень тяжело?- мутными от слез глазами котенок доверчиво посмотрел на меня. - Да нет, в тебе грузу - то. - Ага. А сама говоришь всегда:" Грузишь, грузишь..." - Да я не в том смысле, глупый.

- Ну ладно, я запомню,- воскликнул котенок и вскинулся на плечо.

- Вот скажи, п-жал-ста, я ж ведь зверь? - спросил меня котенок, сидя в баре, закинув нога на ногу и поглощая третью бутылку пива. - Ну. Только несколько неполноценный, отвечаю я, допивая бутылку водки. - Ничего себе неполноценный! Водку не пью, вино тем более, а шампанским угощаешь раз в сто лет. А ты же водку хлещешь, как... - Ну так как кто - же ? - я злюсь немного.

- Ну как...- котенок долго подыскивает слова, вертя глазами во все стороны - Ну как все более - менее талантливые люди. - А я более или менее? - заинтересованно спрашиваю я . - Ты индивидуум. А это не мало. - Я внутренне соглашаюсь с ним. Потом, допивая в молчании пиво( видно было, что задумался) изрек:

- Знаешь, а такие люди, как правило, в большинстве своем очень одиноки. И при всем при том имеют массу знакомых... Не забавно ли? - Да нет, Кеша, ничего забавного в этом не нахожу. И вдруг грусть тянет меня за собой. Котенок это чувствует, как - то сразу сникает, молчит и смотрит на меня своими карими глазюками, и я вижу, что он жалеет меня, а я не могу поддаться этой жалости, мне противно, странно и невмочь... - Если допил, то давай сдернем, - предлагаю я . И котенок, словно поняв меня, вскинулся, встал на свои четыре выпивших ноги и притворно весело продребезжал:

- А я- то думаю, и когда ты созреешь?

- Ну извини, еще не скоро,- отвечая, я встаю из- за стола.

- Эх, тоска- то какая!

Котенок лежит на кровати и пялится в потолок. Я этим временем пытаюсь разобраться в телевизоре, который периодически начинает мигать. - Какая тоска-то! - котенок выжидающе смотрит на меня. - А чего тебе тоскливо - то? - Да старею я, наверное, - он критически осматривает себя и вдруг, подпрыгнув, кричит: - Нашел!! - после чего раздаются неравномерные всхлипывания. - Чего нашел? И чего ревешь? - Вот, смотри! - Я подхожу к кровати, он тычет на шерсть и скулит: - Видишь, вот седой волос, вот еще, а вот еще - рыдания вырываются из горла, он валится на кровать и сдавленным голосом, удерживая слезы, говорит: - Состарюсь совсем, буду больной, тогда тебе совсем буду не нужен, а ты меня тогда сдашь в приют, чтоб меньше хлопот было. А я буду там жить, совсем один, больной, всеми брошенный. - Фантазия твоя, дружок... - Да знаю, знаю, - перебивает котенок, продолжая фразу. - Немного странная и...- Он задумался, но так и не вспомнив, махнул лапой: - А, не помню, ну и пусть с ним. - Ладно, успокаивайся и пойдем ужинать. - Я ухожу на кухню и слышу из комнаты вопль котенка: - Давай пригласим гостей как-нибудь, а? А то совсем одичали, скоро забудем, как люди выглядят. Толкая перед собой столик на колесиках, обещаю: - Пригласим обязательно, какой разговор. Как только, так сразу.

Мы с котенком решили рвануть на Юга...

Как - то утром, довольно солнечным и таким же душным я проснулась от какого-то странного звука, который повторялся через определенные промежутки времени. Приоткрыв глаза, я обнаружила источник этих звуков: посреди комнаты сидел котенок и, натужно сипя, пытался вытряхнуть пыль из пылесоса. При этом он время от времени издавал звуки, которые можно назвать приблизительно чиханием. Он корпел над пылесосом и чихал. Вероятно, чтобы не разбудить меня, делал он это очень тихо, гораздо тише, чем обычно. Пыль, оседавшая медленно туда, откуда ее недавно заглотили, действовала мне на нервы и я, лежа на кровати, соображала, что бы предпринять для спасения наших одиноких душ. Когда пыль пробралась в мой нос, я, чихнув четыре с половиной раза, решилась: - Кеша. - Да! - котенок вырос передо мной мгновенно, словно только и ждал, когда я его позову. - Что ты там делаешь? - подозрительно сощурившись, спросила я. - Никого не трогаю, починяю примус - сделал обиженную морду котенок.( Опять " Мастера" начитался), пронеслось в голове. - А почему пыль кругом? - Да так.

Прилетали птицы, мы с ними полетали немножечко, а потом они улетели, сказали, что на Юга, а пыль вот оставили. - Ужасно несознательные птицы - сокрушаюсь я. - Ага, просто беспредел какой- то. Обнаглели совсем. - Котенок забрался на край кровати, посидел, о чем- то помолчал и говорит: - Слушай, а чего это они на Юга махнули? Им что, город наш не нравится? А чего они тогда сюда прилетают? Подумаешь, какие. Ну и пусть живут на свой, на своем, на своих Югах, очень- то они тут надо- от возмущения он заговорил как- то странно. - Кеша, понимаешь ли, это общее понятие- махнуть на Юга. - Какая разница, суть от этого не меняется, хоть к черту на кулички. - Да там тепло, а тут скоро наступит осень, холодно будет, вот они и летят, чтобы до холодов туда добраться. А им, наверное, далеко лететь, вот они и летят пораньше, - задумчиво глядя на кончик неподкуренной сигареты, объясняю я котенку.

Холодно! - присвистнул котенок. - Вона че! - и, помолчав, добавил: - Бр-р-р! Не люблю, когда холодно. А ты? - Ясно, тоже не люблю. - Я со вздохом подкуриваю сигарету. Котенок наблюдает за струйкой дыма и о чем - то напряженно думает: - Давай тоже полетим на Юга, а? Или на Юг? Куда хочешь.

А? - Ладно. - Я решительно тушу окурок. - Доставай чемоданы, собираться будем.

... И вот мы у теплого южного моря. Первым делом я спросила:

- Кеша, где жить будем: в гостинице или снимем комнату у старушки?

- Не, давай, как цивилизованные, в гостинице! От восторга котенок время от времени подпрыгивал на моем плече, впиваясь в него когтями, чем доставлял мне массу неприятностей. - Да ну, опять эти стены, телевизоры, вентиляторы. Дома не надоели? - Да тут же по другому все! - воскликнул котенок, в очередной раз подпрыгнув на моем плече. - Ну ладно, если надоест в гостинице, переедем к старушке, договорились? - Ага. - Котенок явно меня не слушает, а вертя головой во все стороны, не перестает удивляться: - Ух ты, чего это у него на голове? - Но вдруг, хихикнув, кокетливо от кого- то отвернулся и посмотрел на меня, помахивая хвостом. - Ты чего, Кеш? - я с удивлением оглядываюсь и замечаю кучку людей, показывающих пальцами в нашу сторону. Дело в том, что мой котенок необычного цвета. Он чисто фиолетовый, с грустными карими глазами. Маленькая пушистая бестия. - Дикари, пожимаю я плечами. - Не дикари, а это они на меня показывают, потому- что я красивый. - Самодовольная морда котенка морщится от сознания собственного достоинства. - Не красивый, а необыкновенный, - поправляю я его. - Ну, ага, необыкновенно красивый, - перевирает котенок и плющится от своей находчивости. - Да ну тебя, - отмахиваюсь от него, подходя к гостинице "Салют". Котенок читает название, вскакивает на задние лапы ( все происходит на моем плече), одной лапой цепляется за мои волосы, а вторую неуклюже стараясь присособить у виска, жизнерадостно восклицает: - Сам Салют!

Как- то однажды ( на тех же Югах) котенок не пришел ночевать. Я долго сидела на терассе в ожидании оного, потом перешла в комнату и уснула лишь к утру. Правда, где - то часа в три ночи мне позвонили и сказали, чтобы я не беспокоилась, Кеша спит, что он нахлебался и уснул, сморенный усталостью и количеством выпитого... Но даже зная, что с котенком ничего не случится, я достаточно перенервничала и когда раздался звонок в дверь, я мигом подскочила с кровати и ошарашено озираясь, некоторое время вспоминала, где я нахожусь. Второй звонок вернул меня к действительности. Я кинулась к двери и, открыв ее, увидела котенка, который стоял с виноватой припухшей физиономией и протягивал бутылку пива и шампанское. - Это тебе- прошептал он и смотря мне в глаза, два раза икнул. Мы молча прошли в комнату, он забрался в кресло и молчал все время, пока я варила кофе и готовила омлет. Притащив поднос, я составила все на столик, сказав: - Выпей кофе, блудная душа, а потом будем есть. Котенок так - же пил кофе, и, лишь допив, тяжко вздохнул. - Что, плохо? - не удержалась я от каверзного вопроса. - Да, нехорошо чуть - чуть. - Ладно, Кеша, не казнись, с кем не бывает. Со мной тоже иногда случается - я с улыбкой смотрю на удивленного зверя, достаю два фужера и открываю шампанское...

... Мы пили шампанское и после очередной выпитой бутылки рассуждали о том, как же сильно будут болеть наши головы завтра...

Вероятно, перемена места повлияла на котенка несколько странным образом. Однажды вечером я, находясь под впечатлением настроения, сидя у окна, смешивала краски и получаемые цвета переносила на бумагу. Какая - то глубокая отрешенность овладела мной и я погружалась в нее, не заботясь о последствиях. Взгляд был устремлен только на краски и бумагу, и, хотя созерцание было рассеянным, оно не выходило за рамки моего занятия. Я не слышала, когда пришел котенок, не заметила, как он возится на маленькой кухоньке, которую мы соорудили своими силами и очнулась лишь тогда, когда котенок залез лапой в стакан с водой и, вытаскивая ее, обронил несколько капель на бумагу. - А, Кеш, это ты, - Я лениво стряхнула с кисточки остатки влаги и аккуратно положила на подоконник. Потом развернулась к котенку: - Ну, салют. - Салют. - Котенок пристально посмотрел на меня. Я устало подняла руку, помахала ею перед собой, разгоняя остатки наваждения, а котенок не сводил с меня своего сосредоточенно - изучающего взгляда. - Ты не болеешь, случайно? Может, тебе плохо? Может, свежий воздух нужен? Ты на улице была? - ряд вопросов, заданных участливым тоном, принудил меня улыбнуться. - Да нет, Кеша, все хорошо. Просто немного отвлеклась от окружающего. Котенок перевел взгляд на мои " творения ", некоторое время рассматривал, наклоняя голову то влево, то вправо и, наглядевшись, ткнул лапой: - Вот этот цвет самый четкий. - Да это не цвет, а сочетание нескольких цветов, - возражаю я. - Нет. Раз он на бумаге один - значит он цвет, а не сочетание. - Ну, пусть будет так. - Я всматриваюсь в то, что так понравилось котенку.

... На следующий день котенок подошел ко мне и изрек:

- Дай мне, пожалуйста, вон те краски, которые тебе вчера пригодились.

- Зачем тебе?- удивляюсь я.

- Да так. Может, я тоже чего порисую.

Я, недоумевая, выкладываю на стол акварель, кисти и с интересом смотрю на котенка. - А на чем я буду рисовать? - котенок деловито трогает кисти, открывает один из тюбиков краски, пробует на язык, морщится. - Так на чем рисовать - то? - Он воодушевлено потирает руки. Я достаю ему ватман и аккуратно цепляю на мольберт. Затем сажусь в кресло и начинаю наблюдать.

Котенок принес себе воды, разложил все принадлежности и поставил около бутылку пива. Я хмыкнула: - А пиво - то тебе зачем? - Для вдохновения, естественно, - сказал котенок и обернулся ко мне. - А ты чего тут сидишь, иди погуляй, в море искупайся, вон погода какая, блеск! - добавил он тоном, не терпящим возражений.

Я пожала плечами и отправилась к двери, на ходу обронив как - бы между прочим:

- Смотри, не перевдохновляйся. Котенок с сожалением посмотрел на меня, махнул лапой и налил себе пива.

Домой я пришла очень поздно, в комнате свет не горел, кроме маленького светильника на столике у кровати. Котенок сладко спал, свернувшись на подушке. Я тихонько прошла к окну, на подоконнике которого лежало творение моего зверя. Тут же стояло две пустых бутылки из - под пива. Я взглянула на картину. Что - то меня в ней тронуло и я долго изучающе рассматривала подробности. Нарисована была печь, блики огня от которой рассеивались по всей комнате. В комнате никого не было, кроме маленького фиолетового котенка, сидевшего мордой к печи и созерцавшего огонь, и маленькой мисочки, стоящей неподалеку от котенка. От картины веяло одиночеством, щемящей грустью, где - то обреченностью, и, вместе с тем, умиротворенностью и покоем. Я сидела курила, размышляя о бренности бытия. Где - то пробило полночь. Я достала бутылку вина и тихо, стараясь не разбудить спящего, налила в фужер.

Как - то совершенно незаметно пролетел месяц и мы с котенком, однажды проснувшись, вдруг обнаружили, что скоро осень и теплых дней осталось не так уж много. Словно в подтверждение нашим выводам, где - то вдалеке тоскливо прокурлыкали журавли. Завораживающий крик доносился все тише и тише, пока совсем не умолк. - Ну что, дружок, пора собирать вещи и ехать обратно, - я задумчиво смотрю в окно, словно обращаясь сама к себе.

- Да. Вон все почти разъехались. Пусто как - то стало и уныло, - так же задумчиво ответил котенок. - А все почему? Потому, что опять все по кругу. И ты знаешь, - он повернулся ко мне: - Как это ни странно, я совершенно не хочу сейчас осени. Дурное у меня какое - то предчувствие.- Он на секунду замолк...

- И потом, скушно мне. До чертиков.

Я ничего не говорю, мысли в голове серые, вялотекущие и откровения как - то прошли мимо, не зацепили. А потом было поздно... Мы прожили еще три дня, бродя по опустевшим улицам, где когда- то разноголосая толпа веселилась до рассвета, а потом, лениво собрав вещи, никуда не торопясь, покинули пристанище тепла и веселья.

- Да, главное - вовремя смыться, - заметил котенок, провожая взглядом мелькающие за вагонным окном деревья. - Он как - то странно вел себя в последние дни нашего пребывания у моря. Часто молчал и отсутствующим взглядом следил за мелкой рябью воды. - Да, Кеш, никогда не стоит задерживаться там, где было хорошо. - А может, в следующий раз будет еще лучше? - Вряд ли. Во всяком случае, это не про нас. Во время пересадки на другой поезд у нас было три часа свободного времени и мы, простояв полчаса из них за пивом, прикупили бутылку шампанского и отправились в привокзальный скверик.

Наступало бабье лето...

Поздняя осень. Но погода еще держится и еще держатся листья на деревьях, слабо покачиваясь от ветра, прочно цепляясь за обрывающуюся так некстати жизнь. Я занимаюсь своими делами, а котенок бесцельно бродит по улицам города. Приходит домой грязный и потерянный. Я его мою каждый день, спрашиваю, что с ним, но он упорно отмалчивается и смотрит в сторону. А вчера он проснулся, залез ко мне на кровать, скорчил гримасу и говорит:

- Выпить хочется.

- Что, опять зима?

- Да, совсем скоро.

- У тебя зимняя болезнь, Кеша.

- Знаю. - Он морщится, как от зубной боли. - Надоело. Скука. Каждый год одно и то же.

- Надо уметь находить радости даже там, где их нет, - размышляю я.

- А как? Я вот не умею. Ты умеешь? Научи тогда. - Пошли в зоопарк, Кеш?

Хочешь? - Да ну его, чего я там не видел? Заперли бедных зверей в клетки и довольны. - Ну хочешь, пойдем в цирк? - я ищу способ отвлечь его от мрачных мыслей. - Ну а там чего? Клоуны кривляются, обезьяны прыгают. Ничего смешного в этом не нахожу. Я осторожно беру котенка на руки, прижимаю к себе, глажу по шерсти. - Ну чего ты, Кеш, все будет хорошо. Пережить всего каких - то три месяца. Рисуй чего-нибудь, у тебя это классно получается.

- Не получается больше ничего, я сколько раз пробовал. - Он смотрит на свою картину, нарисованную у моря. - Когда это ты пробовал? - А, когда тебя дома нет или ночью, когда ты спишь. - У тебя что, бессонница? - озабочиваюсь я.

- Да нет, просто мысли всякие в голову лезут, спать мешают, вот я и отвлекаюсь. Котенок выпрыгнул из рук, посидел, подумал о чем - то своем.

Потом стал ходить по краю кровати, заложив лапы за спину, помахивая хвостом.

- Понимаешь ли, нужно что- то другое. Усталость страшенная.

Обрыдло все.

- А чего ты хочешь другого?

- А вот этого я как раз и не знаю. - Он посмотрел на меня грустными глазами. - Изжился я, верно. - Кеша, слабость никогда не считалась пределом силы. Я прошу тебя, давай не будем. Нельзя так. - Я с силой тушу сигарету, встаю и подхожу к окну. - Кеша! Смотри, снег! - Кешка вскакивает на подоконник. На улице большими хлопьями сыпал снег. - Растает скоро, слякоть будет, - скептически заметил он. - Зато красиво! Гляди, как

неторопливо, величаво и плавно... - Вот и я скоро растаю, - произнес котенок. Мы постояли, посмотрели, потом я взглянула на котенка, он на меня, и мы, не сговариваясь, направились к бару.

Ну вот, пожалуй и все. Недели через две котенок ушел бродить и не вернулся. А снег тогда действительно растаял, и была слякоть, но потом погода восстановилась и продержалась еще дней десять. А в день исчезновения котенка пошел дождь, плавно перешедший в снег. И земля покрылась белым... Я долго давала объявления в газеты, спрашивала у знакомых и незнакомых, не видел ли кто фиолетового котенка с карими глазами, но в ответ либо успокаивали, либо пожимали плечами. И лишь картина осталась со мной в память о прошлом, та самая, нарисованная моим зверем.

Я уехала в другой город и никогда больше мне не привелось вернуться назад...

Будущих жильцов попросила, если кто придет, пусть дадут мой новый адрес, и где - то внутри меня живет ожидание и надежда, что зазвенит звонок, я открою дверь, а на пороге будет стоять котенок Кешка с шампанским и, счастливо улыбаясь, бросит мне: - Салют!!!

ПОСЛЕСЛОВИЕ

На улице- Осень.

Как - то пасмурно. День вроде солнечный, яркий, по осеннему теплый, а вот пасмурно и все тут. Ничего не поделаешь, Осень. Хотя мне говорили, что Весна. Может, ошибаются? А может, обманывают. Я же вижу, вон тополь опадает, а вон клен весь в красном... Время собирать листья... Ну и что, что май. А листья - то все равно падают. Падают и засыпают дорогу, по которой я иду. Иду не спеша, никуда не торопясь. Торопиться некуда. Иду и шепчу тихо:

- Здравствуй, Осень..., - а она мне в ответ: - Здравствуй.

Вот и поговорили... А о чем- никто не узнает...

/ апрель 1992-

5 января 1994 гг./