1. Прогулка по городу.
2. Песенка про меня.
3. Возвращение.
4. Памяти А. Галича.
5. Дорога.
6. Вот и славно…
7. Сюжет.
8. Памяти Н. Рубцова.
9. Месяц.
10. На туманном перевале…
11. Колокольное дерево.
12. Скоморохи.
13. Скоморошья дорожная.
14. Песня последних романтиков.
15. Посвящение шестидесятникам.
16. Не вышли из моды…
17. Боянова песня.
18. Утро Судного Дня.
1. КОЛОКОЛЬНОЕ ДЕРЕВО
В этом разделе самые разные песни самых разных лет. В основном,
конечно, лирические – в понимании лирики автором.
Прогулка по городу
"Не ищи меня, пожалуйста, -
Я ушла гулять по городу…"
Вера Матвеева
Моя прогулка по городу
не будет слишком уж длительной:
Вон до того перекрестка я
дойду – и сразу вернусь.
И вы ничуть не заметите
в моей походке медлительной,
В провинциальной беспечности
даже намека на грусть.
Под снегом, тихо спадающим,
как будто осени жаль ему,
Под развеселые песенки
из музыкальных ларьков
Пойду не то по Арбату я,
не то по берегу дальнему,
Откуда ждут возвращения
огни иных берегов.
Моя прогулка по городу
вам не покажется вечностью:
Мы не успеем соскучиться,
когда я в дверь постучусь.
Это поэты-романтики
лишь расставаньями лечатся,
А я счастливыми встречами
от расставаний лечусь.
Хозяйка Медной горы – Судьба
кнуты меняет на пряники:
То волчий вой вьюги во поле,
то летний шепот лесов.
Лежат на дне моей памяти,
словно "Варяги"-"Титаники",
Ваши записки прощальные
в конвертах без адресов.
октябрь 1998
* * *
Песенка про меня
Ни о чем не беспокоясь,
Мне бы жить под небесами
Без запоров, без заборов,
Без заботы на лице, -
Чтобы ночью – скорый поезд,
Утром – встреча на вокзале,
Днем – знакомство с новым городом,
А вечером – концерт.
Голова – для мыслей тара,
Только в ней гуляет ветер.
Пораскинуть бы мозгами –
Как бы в жизни сделать так,
Чтоб была своя гитара –
"Стратакастер" или "Фендер",
Чтобы в студию пускали
Поработать иногда,
Чтобы каждый понедельник –
Экзотические страны,
И с друзьями посиделки
Раз в полгода в выходной,
Чтобы самых разных денег
Были полные карманы,
Чтобы не было проблемы
С баней, с пивом и с едой.
Гордость – благо, грех – гордыня.
Я не гордый и, конечно,
Не Манилов, не Обломов:
Что вы, только после вас!
Но когда вокруг – святыня,
Что нам остается, грешным? –
От облома до облома
Починять свой керогаз.
Здравствуй, матушка Европа!
Прощевай, страна Расея,
Где бандит глядит елейно,
Нищий смотрит королем.
На Итаке Пенелопа
Не дождется Одиссея:
Он с красавицей Еленой
В Трое сделал ход конем…
А я, во сне поющий мало,
Исполняю грекам регги.
Диссонанс в процессе пенья –
Ты поди его исправь…
Но выходит вышибала –
Древний римлянин Шварцнеггер,
И меня из сновиденья
Он выбрасывает в явь.
Где с эстрады я, однако,
Не пою попсовых песен, -
Возлежу себе на шконке
На боку, - мерси боку!
Я – Телец по Зодиаку,
Мой расклад давно известен:
Что положено тушенке,
Не положено быку…
май 1999
* * *
Возвращение
Шухрату Хусаинову
Прощанья без объятий
И встречи без застолий,
Судьба - без белых пятен…
И может быть, не стоит,
Не стоит возвращенье
Ни доли ностальгии?
Рванется ветер в щели…
Живут уже другие
В твоем когда-то доме,
Где ты теперь – помеха.
Пожмут плечами: "Помер,
А может быть, уехал".
И ты пойдешь к вокзалу
Знакомыми дворами,
Вдыхая терпкий запах
Весны безбожно ранней,
И между гаражами
Заблудишься, конечно…
И скажут горожане:
"Наверное, приезжий
Домами обознался".
И заглянув в их лица,
Поймешь, что ты остался
Навечно за границей.
сентябрь 1998
* * *
Памяти Александра Галича
Все мы - люди дороги,
Все мы - певчие птицы,
Позабытые строки
С пожелтевшей страницы.
Нам сжигает ресницы
"Ca ira" санкюлота.
Все мы - пешие птицы
В ожиданье полета.
Не поклонники ятей,
Не пажи междометий,
Верим в силу объятий
И в бессилье столетий.
Но ветра раздувают
Быль, не ставшую сказкой...
Облака остывают
В мерзлоте магаданской.
Пусть же счетом особым
Век считает за дичь нас.
Мы идем автостопом
В нашу птичью античность,
Чтобы вспомнилось снова
Нам родное наречье.
Мы - паломники Слова,
Мы - паломники в Слово
Из страны Междуречье.
август 1997
* * *
Дорога
На стеклах, седых от пыли,
пиши имена,
Выкуривай за ночь пачку и жди эпилога.
Семь женщин тебя любили,
осталась одна, -
Она бесконечно просто зовется – Дорога.
А ей – то леса, то степи,
то черный остов
Заброшенного вокзала да годы иные.
Одни оставляли пепел
сожженных мостов,
А ты за собой оставил мосты разводные.
А после ты будешь плакать
слезами вовнутрь
О том, что другой дорогой полжизни протопал.
Душа твоя, как собака,
попросится в путь
По ржавым осенним листьям к утиным протокам.
Уставшие от скитаний
вагоны скользнут
С оборванных рельсов в небо и грянутся оземь…
Семь странных твоих свиданий,
семь верных разлук
Проводят тебя глазами в последнюю осень.
сентябрь 1998
* * *
Юрию Шевчуку
Вот и славно, что нету ни дела, ни денег.
Вот и славно, что осень, - дыши да живи!
Я иду по пятам своей собственной тени,
Я иду по следам своей битой любви.
Путь неровен, как час: всё то справа, то слева
Кистенями грозят. Вот и Бог, и порог,
И лампада костра под иконою неба,
И столбы-костыли вдоль увечных дорог.
В постоялых дворах к ночи пьяные драки.
Дождь тупым тесаком тешет колья осин.
Церковь снова пуста, словно брюхо дворняги,
И кому прошептать: "Сохрани и спаси"?..
И всё же славно, что здесь до краев наливают
И не гонят взашей (гонят лишь самогон).
Всё же славно, что тех, кто ушел, поминают,
А тому, кто вернулся – штрафную на стол!
август 1994
* * *
Сюжет
Дэну Вялкову
Выстудила город дождем
Осень, сочиняя сонет.
Мы, куря у форточки, ждем
Снега. Только снега всё нет.
В Белом Доме тот же бардак,
В "желтом доме" тот же дурдом.
Скопище бездомных собак
Греет теплотрассу гуртом.
Стартуя прямо из подъезда,
От дождевых спасаясь пуль
И добежав до "Мерседеса",
Я мокрый падаю за руль.
Бегут ручьи по мутным стеклам,
И день торопится стемнеть.
По разухабистым дорогам
Я мчусь куда-то песни петь…
Нет, пора пластинку менять, -
Нужно это мне одному:
"Мерседеса" нет у меня.
Песни есть, да петь их - кому?
Зря судьбу не стоит корить.
В дверь ко мне сосед позвонит,
Хмуро скажет: "Дай закурить".
"Не курю, браток, извини…"
И мы пойдем, возьмем "Столичной",
И он напьется, не дай Бог, -
И всё нормально, всё отлично.
А он старался в Бодайбо,
А бабы – стервы, ты-то знаешь!..
Задев гитару возле штор,
Откроет форточку: "Играешь?"
"Да так, играю кое-что…"
октябрь 1998
* * *
Памяти Николая Рубцова
Всё березы, березы
Вдоль осенней дороги –
Невесомые строки
невеселой судьбы.
Загрохочет ли поезд,
Застрекочут сороки, -
Всё дороги, дороги,
всё столбы да столбы…
Ах, и сам я не знаю,
Отчего и откуда
Жду неясного чуда:
не бывает чудес.
Плачет серая птица
И, туманом окутан,
Как свеча, догорает
стеариновый лес.
За дорожною пылью
Я полоску косую
Золотого заката
не могу разглядеть.
С придорожных колодцев
Журавли голосуют,
Потому что не могут
на юга улететь.
К староструганным срубам
Север их приторочил.
Вологодская осень
среди сонных полей
Отзывается эхом
Недописанных строчек, -
И березы, березы
вдоль дороги моей…
февраль 2000
* * *
Месяц
Месяц
взвился в небо ятаганом, -
Как его клинок остер!
То ли
светят звезды над курганом,
То ль вдали горит костер.
Путь наш
никогда не будет близким,
Хоть вовсю гони коней
Степью
по камням, по обелискам
Да по волнам ковылей.
Думы,
как сухарики в котомке,
Переломаны, черны.
Воля, -
а мы всё рыщем, словно волки,
Да всё бежим, как от чумы.
Долго
слышно, как тоскует песня,
Уплывая за курган.
Только
всё грозит из поднебесья
Нашим душам ятаган.
апрель 1994
* * *
Анатолию Короткову
На туманном перевале выну камень из реки,
Дотянусь до дна шершавою ладонью.
Изреки, река, хоть слово, берегами сбереги, -
И даст Бог, мы снова свидимся с тобою.
На туманном перевале между сопок – облака,
На грунтовке тает след автомобиля.
Отзовется тихим эхом нелюдимая тайга
По седым отрогам Сихотэ-Алиня,
И неведомая птица пронесется стороной,
Потревоженная фырканьем мотора.
Про ГАИ мы позабудем да пропустим по одной
Припасенного в багажнике кагора.
Где дорожная разметка? Где ГАИ - ГИБДД?
Там, внизу, за перевалом – наши будни.
Здесь же сосны вековые отражаются в воде
Да машина серебристая, как спутник.
И усталый мой товарищ, дальнобойщик пожилой
Точно так же, как и я, ладони в реку
Окунет, попьет из горсти ледяной воды живой
И промолвит: "Много ль надо человеку?.."
Что оставил позади я? Что там будет впереди? –
Бездорожья тьма, но и дорог немало.
И река тихонько вынет камень из моей груди
И вдохнет морозный воздух перевала.
июль 1999, Владивосток - Хабаровск
* * *
Колокольное дерево
Как отрежется всё то, что отмерено, -
Припаркуется машина к обочине.
Там растет на склоне старое дерево.
Вместо листьев у него – колокольчики.
Забредет ли в те края чудо-облако,
Дунет ветер, - не беда, мол, что листьев нет, -
На вершине закачается колокол,
Что постарше остальных, побасистее.
Загудит-заговорит медь зеленая,
Золотые колокольца ответят ей, -
И взовьется к небу песнь перелетная,
Словно стая певчих птиц, из густых ветвей.
Припев: Колокольное дерево
С тихим звоном закачается.
Души тех, кто отчаялся,
прилетают сюда.
Кто сложил песню верную,
Да не знал – спеть позвонче как,
Прорастет колокольчиком, -
и беда не беда!
Бродит осень по дорогам растерянно,
Тучи тянутся к небу тяжелые,
Задевают колокольное дерево,
Обрывают колокольчики желтые.
И летят они с ветвей, словно с глаз долой.
Но идущий по дождю аки посуху
Подберет их пешеход, оботрет полой
Да приладит к почерневшему посоху.
А когда устанет по свету Божьему
Ковылять да с ветром силами меряться,
Он поставит посох в пыль придорожную.
Может, пустит корни новое деревце?..
Припев.
июль 1999
* * *
Скоморохи
Назад потихоньку (попытка - не пытка)
Клубок отмотаем столетий на семь.
Всё дальше по полю уходит кибитка
И скоро, должно быть, исчезнет совсем.
Какое нам дело до этой повозки,
До этой эпохи, - чего там решать?
Но свистнули резко соленые розги,
Чтоб знал скоморох, как людей потешать!
Веселое время тасует колоду:
Направо шестёрки, налево тузы.
Судьба скоморошья - пить горькую воду
Последнего снега и первой грозы.
Для сирого сброда, для нечисти пьяной,
Для солнца и ветра на стыке эпох -
На сломанных гуслях слепого Бояна,
На дыбе, на плахе играй, скоморох!
Всё глуше шаги, как по доскам помоста,
Светлее дорога, темней небосвод.
Хоронят шутов за оградой погоста,
Чтоб не разбудили усопших господ.
И всё же не рвется волшебная нитка,
Звенят колокольцы, скрипит колесо.
Всё дальше и дальше уходит кибитка,
Всё ближе и ближе горит горизонт.
ноябрь 1999
* * *
Скоморошья дорожная
Леониду Сергееву
Вышла вся в котомке соль,
отсырели спички...
Ночь, помедли, сгори, сон,
сделай милость!
Солнце, словно колесо
чичиковой брички,
За кордон, за горизонт
закатилось.
И возница сам не свой
сам в упряжку встал бы,
Лишь бы вытянуть возок
к веси дальней.
Между Брестом и Москвой
станции-заставы,
А как дальше на восток -
путь кандальный.
А как дальше за Яик,
прозванный Уралом, -
За поклоном бьют поклон
в Абакане.
Там не колокол звенит
медью в небе талом,
А бредет вечерний звон
кабаками...
Про моря и острова,
про ветра на воле
Мы споем, а за труды -
снова крохи.
"Кто вы?" - спросит нас трава
перекати-поле.
Пересмешники, шуты,
скоморохи...
"Хватит лицедействовать!" -
всюду нам кричали,
Били метко по телам
да по душам.
Хватит ли цепей сковать
крылья за плечами
Всем, кто пел, кто подпевал,
всем, кто слушал?
Никто горя не избег -
всем бывало горько.
За веселый стол хоть раз
всех позвать бы.
На скатёрочке в избе -
хлеб да самогонка...
Вот и пир горой у нас,
вот и свадьбы!
ноябрь 1998
* * *
Песня последних романтиков
Вадиму и Валерию Мищукам
Казалось, - что нам грустить о прошлом,
слегка небритым, вполне здоровым
И защитившим сто диссертаций
по дегустации кислых щей!
Но в нашу тесную гавань входит
крутое Время с суперсалоном, -
И субмариной на переплавку
уходит Время простых вещей.
Уходит время ночных застолий
и семиструнного просторечья…
Седеют жены, взрослеют дети,
и зеленеет в карманах медь.
А мы рискуем из века выпасть,
словно скворчата Замоскворечья –
Из ненадежных своих гнездовий
на мостовую - и не взлететь.
Кому-то газами выхлопными,
кому-то свежей сиренью пахнет.
А мы рискуем прослыть шутами,
предпочитая всем чудесам
Не баррикады на Красной Пресне
за бастионами в Красной Пахре,
А терпкий воздух на Патриарших
да этот Рижский базар-вокзал.
Ах, этот Рижский музей разлуки!
Вадим, Валера, в чехлах гитары.
Домой с работы? Сто лет в разъездах, -
необходимо и отдохнуть.
И на подоле цветастой юбки
цыганка ловко раскинет карты:
Дорога дальняя, дом казенный,
вагон купейный, счастливый путь!
июль 1999
* * *
Посвящение шестидесятникам
"Ах, Арбат, мой Арбат, ты - моё Отечество..."
Б. Окуджава
На окошке - кружевца. Только делать нечего -
Возвращаться в будничность нам уже пора.
Но пластинка кружится, и летит доверчиво
Песенка арбатского старого двора.
Ах уж эта песенка!.. В патефоне дедовском
Всё качает маятник Времени права.
Ах, какое чудо на снимочке рентгеновском -
Первая мелодия, первые слова!
Вот тогда мы поняли, песенка невинная,
Вслушавшись в игольчатый шорох не дыша,
Что живет в груди у нас на просвет не видная,
Но зато услышанная певчая душа.
Мы за эти песенки цену не базарную
Заплатили - так, что медь приросла к рукам.
Но как легко и весело нас водило за руку
Время семиструнное по семи кругам!
Кто открыл Америку, кто ушел в романтики,
А кого ни навестить, ни вернуть нельзя...
В полной мере мы теперь все - шестидесятники:
Новый век отмерит нам всем по шестьдесят.
декабрь 1999
* * *
Льву Гершановичу
Не вышли из моды потертые джинсы
И водочка с перцем, и песни "за жизнь".
Но с места сорваться труднее решиться,
Считаться с годами, считая гроши.
Долги до зарплаты, не взятые взятки
Швырять мимо шляпы нескучной поре –
И вдруг оказаться на пятом десятке
С седой бородою и с бесом в ребре.
Припев: Но это пустяки, как дождевик прожженный:
Пижамы не к лицу пижонам, старина!
Мы все – холостяки, мы все – молодожены!
Вот только где-то врет четвертая струна…
Плевать на микстуры, чихать на таблетки,
Накласть на советы знакомых врачей!
Он выйдет, покурит на лестничной клетке,
Как будто с котомкой – с котом на плече.
Рука долгорука, а взор – дальнозорок,
И мини-в-бикини он вычислит влёт.
Послушайте, Лёва, где Ваши семь-сорок?
Мне б Ваши "за сорок" – и полный вперед:
Рюкзак – на загривок, гитару – под мышку,
Компьютер – отставить, - к чему он в лесу? –
И смыться надолго, но все же не слишком, -
Чтоб не заскучали… соседи внизу.
Припев.
июль 1999
* * *
Боянова песня
Юльке
Полынью ль полою,
Полой ли птаху,
В полон ли, в полымя,
Пластом на плаху…
Плескалось солнышко
В края. Отрава
Сожгла до донышка
Отвар на травах.
То ли еще будет –
Про то ли сказ?
Кого осудит
Мирской указ?
Поутру - поутру
Беду пророчит,
Горланит по ветру
Кочевник-кочет.
А в поле – половцы:
Кто пьет, кто пляшет.
Денница-золотце,
Пожалуй княжить!
То ли еще будет –
О том ли сказ?
Кого осудят -
Тем не до нас.
Не зря мы замерли,
Узря знамение –
Закат на знамени,
Зари затменье.
В Путивле девица
Поет ли, плачет.
Лампада теплится,
Судьба судачит:
Ох, то ли еще будет?
Играй да пой!
Авось осудят
Не нас с тобой.
февраль 1996
* * *
Утро Судного Дня
Вот и стала рожь пряным солодом,
Гуси-лебеди хоровод не вьют,
Богомаз-октябрь красит золотом
Небосвода нимб да косу твою.
Вкуса губ чужих ал рябины цвет.
Я смахну росу на травы сукно,
Под уздцы к тебе подведу рассвет,
Усажу тебя в доброе седло.
Будет день как день, только ночь не в ночь.
Размотаю жизнь по сухим строкам.
Я б не пел тебе, я бы сгинул прочь,
Да гитара, знать, приросла к рукам.
Ключ моей беды, разомкни уста, -
Пусть слова текут, как с березы сок.
На чумном пиру только смерть красна,
Где Полынь-звезда грянется в песок.
Сколько нам дурить, стены лбом круша,
Поджигать шнуры разрывных сердец?
Вон в обнимку с телом пошла душа,
Словно под венец - под слепой свинец.
Как нелеп у нас в темном царстве луч,
А поем про то, как горит заря,
На весь белый свет понагнавши туч,
Из воров на трон отрядив царя...
Непреломленным на столе лежит
Боль и соль земли - круглоликий хлеб.
Ты любовь моя, помоги дожить
До конца концов, до судьбы судеб.
Пусть из глаз твоих тихо смотрит грусть,
Лишь тебе одной будет петь земля.
Вот и Судный день. Только ты не трусь, -
Я с тобой иду, вот рука моя.
октябрь 1991
|
